И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся могилам, Что нас покориться никто не заставит!
Июль 1941, Ленинград
МУЖЕСТВО
Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет. Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесем, И внукам дадим, и от плена спасем Навеки!
23 февраля 1942, Ташкент
* * *
Важно с девочками простились, На ходу целовали мать, Во все новое нарядились, Как в солдатики шли играть. Ни плохих, ни хороших, ни средних... Все они по своим местам, Где ни первых нет, ни последних... Все они опочили там.
1943, Ташкент
ПОБЕДИТЕЛЯМ
Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть... Так советская шла пехота Прямо в желтые жерла «Берт». Вот о вас и напишут книжки: «Жизнь свою за други своя», Незатейливые парнишки — Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки,— Внуки, братики, сыновья!
29 февраля 1944, Ташкент
ПОБЕДА
1 Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли, Где томится пречистое тело Оскверненной врагами земли. К нам оттуда родные березы Тянут ветки и ждут и зовут, И могучие деды-морозы С нами сомкнутым строем идут. 2 Вспыхнул над молом первый маяк, Других маяков предтеча,— Заплакал и шапку снял моряк, Что плавал в набитых смертью морях Вдоль смерти и смерти навстречу. 3 Победа у наших стоит дверей... Как гостью желанную встретим? Пусть женщины выше поднимут детей, Спасенных от тысячи тысяч смертей,— Так мы долгожданной ответим.
1942-1945
Константин Ваншенкин
ВЕСНОЙ СОРОК ПЯТОГО
Мелькали дома и опушки, Дымился туман над водой. И мылся в гремящей теплушке Чуть свет лейтенант молодой. Он ждать не хотел остановки, Входя в ослепительный день. А сзади его для страховки Держали за брючный ремень. Стоял он в летящем вагоне, Судьбу принимая свою, И лили ему на ладони Воды неудобной струю. В разбитом очнувшемся мире, Мечтавшем забыть про беду, Уже километра четыре Он мылся на полном ходу. Смеющийся, голый по пояс, Над самым проемом дверей. И яростно нес его поезд В пространство - скорей и скорей! Пред странами всеми, что плыли В предчувствии мирной страды, Военного пота и пыли Усердно смывал он следы - Весной сорок пятого года, Своею удачей храним... Солдаты стрелкового взвода, Как в раме, стояли за ним.
1969
Расул Гамзатов
ЖУРАВЛИ
Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю эту полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса. Не потому ль так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса? Сегодня, предвечернею порою, Я вижу, как в тумане журавли Летят своим определенным строем, Как по полям людьми они брели. Они летят, свершают путь свой длинный И выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным От века речь аварская сходна? Летит, летит по небу клин усталый - Летит в тумане на исходе дня, И в том строю есть промежуток малый - Быть может, это место для меня! Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая Всех вас, кого оставил на земле.
Юлия Друнина
* * *
За утратою — утрата, Гаснут сверстники мои. Бьет по нашему квадрату, Хоть давно прошли бои. Что же делать?— Вжавшись в землю, Тело бренное беречь? Нет, такого не приемлю, Не об этом вовсе речь. Кто осилил сорок первый, Будет драться до конца. Ах обугленные нервы, Обожженные сердца!..
Михаил Исаковский
ВРАГИ СОЖГЛИ РОДНУЮ ХАТУ
Враги сожгли родную хату, Сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату, Кому нести печаль свою? Пошел солдат в глубоком горе На перекресток двух дорог, Нашел солдат в широком поле Травой заросший бугорок. Стоит солдат - и словно комья Застряли в горле у него. Сказал солдат: "Встречай, Прасковья, Героя - мужа своего. Готовь для гостя угощенье, Накрой в избе широкий стол,- Свой день, свой праздник возвращенья К тебе я праздновать пришел..." Никто солдату не ответил, Никто его не повстречал, И только теплый летний ветер Траву могильную качал. Вздохнул солдат, ремень поправил, Раскрыл мешок походный свой, Бутылку горькую поставил На серый камень гробовой. "Не осуждай меня, Прасковья, Что я пришел к тебе такой: Хотел я выпить за здоровье, А должен пить за упокой. Сойдутся вновь друзья, подружки, Но не сойтись вовеки нам..." И пил солдат из медной кружки Вино с печалью пополам. Он пил - солдат, слуга народа, И с болью в сердце говорил: "Я шел к тебе четыре года, Я три державы покорил..." Хмелел солдат, слеза катилась, Слеза несбывшихся надежд, И на груди его светилась Медаль за город Будапешт.
1945
Римма Казакова
* * *
На фотографии в газете нечетко изображены бойцы, еще почти что дети, герои мировой войны. Они снимались перед боем - в обнимку, четверо у рва. И было небо голубое, была зеленая трава. Никто не знает их фамилий, о них ни песен нет, ни книг. Здесь чей-то сын и чей-то милый и чей-то первый ученик. Они легли на поле боя,- жить начинавшие едва. И было небо голубое, была зеленая трава. Забыть тот горький год неблизкий мы никогда бы не смогли. По всей России обелиски, как души, рвутся из земли. ...Они прикрыли жизнь собою,- жить начинавшие едва, чтоб было небо голубое, была зеленая трава.
Булат Окуджава
ДО СВИДАНИЯ, МАЛЬЧИКИ
Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли - повзрослели они до поры, на пороге едва помаячили и ушли, за солдатом - солдат... До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад. Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат и себя не щадите, и все-таки постарайтесь вернуться назад. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала: вместо свадеб - разлуки и дым, наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим. Сапоги - ну куда от них денешься? Да зеленые крылья погон... Вы наплюйте на сплетников, девочки. Мы сведем с ними счеты потом. Пусть болтают, что верить вам не во что, что идете войной наугад... До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад.
* * * А мы с тобой, брат, из пехоты, А летом лучше, чем зимой. С войной покончили мы счеты... Бери шинель - пошли домой. Война нас гнула и косила. Пришел конец и ей самой. Четыре года мать без сына... Бери шинель - пошли домой. К золе и пеплу наших улиц Опять, опять, товарищ мой, Скворцы пропавшие вернулись... Бери шинель - пошли домой. А ты с закрытыми очами Спишь под фанерною звездой. Вставай, вставай, однополчанин, Бери шинель - пошли домой. Что я скажу твоим домашним, Как встану я перед вдовой? Неужто клясться днем вчерашним? Бери шинель - пошли домой. Мы все - войны шальные дети, И генерал, и рядовой Опять весна на белом свете... Бери шинель - пошли домой.
Алексей Сурков
* * * Софье Крево Бьется в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза, И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза. Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой. Я хочу, чтобы слышала ты, Как тоскует мой голос живой. Ты сейчас далеко-далеко. Между нами снега и снега. До тебя мне дойти нелегко, А до смерти - четыре шага. Пой, гармоника, вьюге назло, Заплутавшее счастье зови. Мне в холодной землянке тепло От моей негасимой любви.
Ноябрь 1941
СКВОРЦЫ ПРИЛЕТЕЛИ
Чужих указателей белые стрелы С высоких столбов срывают бойцы. Над пеплом сырым, по ветвям обгорелым Тревожно снуют погорельцы-скворцы. К знакомым местам из-за теплого моря Они прилетели сегодня чуть свет. А здесь - пепелища в крови и разоре, Ни хат, ни ребят, ни скворечников нет. Ну как это птичье бездомное горе Отзывчивой русской душе не постичь? Сощурясь от солнца, на вешнем просторе Волнуется плотник - сапер-костромич. - И людям мученье, и птицам не сладко На этих пропащих дорогах войны. Я так полагаю, что новую хатку Саперы срубить погорельцам должны... Звенят топоры. Зашуршали рубанки Над прелью пропитанной кровью земли. Горелые доски, и старые планки, И ржавые гвозди в работу пошли. Червонного золота желтые пятна Весна разбросала по плоским штыкам. Сегодня мы плотники. Любо, приятно Стругать эти доски рабочим рукам. И кровля и стенки отструганы гладко. Соленые капли набухли на лбу. Над пеплом пожарища новая хатка Уютно белеет на черном дубу. Мы снова появимся в местности здешней И дружно под теплым весенним дождем Посадим дубы и под новый скворечник Венцы человечьей судьбы подведем.
1942, Западный фронт
УТРО ПОБЕДЫ
Где трава от росы и от крови сырая, Где зрачки пулеметов свирепо глядят, В полный рост, над окопом переднего края, Поднялся победитель-солдат. Сердце билось о ребра прерывисто, часто. Тишина... Тишина... Не во сне - наяву. И сказал пехотинец: - Отмаялись! Баста!- И приметил подснежник во рву. И в душе, тосковавшей по свету и ласке, Ожил радости прежней певучий поток. И нагнулся солдат и к простреленной каске Осторожно приладил цветок. Снова ожили в памяти были живые - Подмосковье в снегах и в огне Сталинград. За четыре немыслимых года впервые, Как ребенок, заплакал солдат. Так стоял пехотинец, смеясь и рыдая, Сапогом попирая колючий плетень. За плечами пылала заря молодая, Предвещая солнечный день.
1945
Арсений Тарковский
СУББОТА, 21 ИЮНЯ
Пусть роют щели хоть под воскресенье. В моих руках надежда на спасенье. Как я хотел вернуться в до-войны, Предупредить, кого убить должны. Мне вон тому сказать необходимо: "Иди сюда, и смерть промчится мимо". Я знаю час, когда начнут войну, Кто выживет, и кто умрет в плену, И кто из нас окажется героем, И кто расстрелян будет перед строем, И сам я видел вражеских солдат, Уже заполонивших Сталинград, И видел я, как русская пехота Штурмует Бранденбургские ворота. Что до врага, то все известно мне, Как ни одной разведке на войне. Я говорю — не слушают, не слышат, Несут цветы, субботним ветром дышат, Уходят, пропусков не выдают, В домашний возвращаются уют. И я уже не помню сам, откуда Пришел сюда и что случилось чудо. Я все забыл. В окне еще светло, И накрест не заклеено стекло.
* * * Стояла батарея за этим вот холмом, Нам ничего не слышно, а здесь остался гром. Под этим снегом трупы еще лежат вокруг, И в воздухе морозном остались взмахи рук. Ни шагу знаки смерти ступить нам не дают. Сегодня снова, снова убитые встают. Сейчас они услышат, как снегири поют.
* * *
Хорошо мне в теплушке, Тут бы век вековать,— Сумка вместо подушки, И на дождь наплевать. Мне бы ехать с бойцами, Грызть бы мне сухари, Петь да спать бы ночами От зари до зари, У вокзалов разбитых Брать крутой кипяток — Бездомовный напиток — В жестяной котелок. Мне б из этого рая Никуда не глядеть, С темнотой засыпая, Ничего не хотеть — Ни дороги попятной, Разоренной войной, Ни туда, ни обратно, Ни на фронт, ни домой,— Но торопит, рыдая, Песня стольких разлук, Жизнь моя кочевая, Твой скрежещущий стук.
Александр Твардовский
В СМОЛЕНСКЕ I Два только года — или двести Жестоких нищих лет прошло, Но то, что есть на этом месте,— Ни город это, ни село. Пустырь угрюмый и безводный, Где у развалин ветер злой В глаза швыряется холодной Кирпичной пылью и золой; Где в бывшем центре иль в предместье Одна в ночи немолчна песнь: Гремит, бубнит, скребет по жести Войной оборванная жесть. И на проспекте иль проселке, Что меж руин пролег, кривой, Ручные беженцев двуколки Гремят по древней мостовой. Дымок из форточки подвала, Тропа к колодцу в Чертов ров... Два только года. Жизнь с начала — С огня, с воды, с охапки дров. II Какой-то немец в этом доме Сушил над печкою носки, Трубу железную в проломе Стены устроив мастерски. Уютом дельным жизнь-времянку Он оснастил, как только мог: Где гвоздь, где ящик, где жестянку Служить заставив некий срок. И в разоренном доме этом Определившись на постой, Он жил в тепле, и спал раздетым, И мылся летнею водой... Пускай не он сгубил мой город, Другой, что вместе убежал,— Мне жалко воздуха, которым Он год иль месяц здесь дышал. Мне жаль тепла, угла и крова, Дневного света жаль в дому, Всего, что, может быть, здорово Иль было радостно ему. Мне каждой жаль тропы и стежки, Где проходил он по земле, Заката, что при нем в окошке Играл вот так же на стекле. Мне жалко запаха лесного Дровец, наколотых в снегу, Всего, чего я вспомнить снова, Не вспомнив немца, не могу. Всего, что сердцу с детства свято, Что сердцу грезилось светло И что отныне, без возврата, Утратой на сердце легло.
1943
ДОМ БОЙЦА
Столько было за спиною Городов, местечек, сел, Что в село свое родное Не заметил, как вошел. Не один вошел - со взводом, Не по улице прямой - Под огнем, по огородам Добирается домой... Кто подумал бы когда-то, Что достанется бойцу С заряженною гранатой К своему ползти крыльцу? А мечтал он, может статься, Подойти путем другим, У окошка постучаться Жданным гостем, дорогим. На крылечке том с усмешкой Притаиться, замереть. Вот жена впотьмах от спешки Дверь не может отпереть. Видно знает, знает, знает, Кто тут ждет за косяком... "Что ж ты, милая, родная, Выбегаешь босиком?.." И слова, и смех, и слезы - Все в одно сольется тут. И к губам, сухим с мороза, Губы теплые прильнут. Дети кинутся, обнимут... Младший здорово подрос... Нет, не так тебе, родимый, Заявиться довелось. Повернулись по-иному Все надежды, все дела. На войну ушел из дому, А война и в дом пришла. Смерть свистит над головами, Снег снарядами изрыт. И жена в холодной яме Где-нибудь с детьми сидит. И твоя родная хата, Где ты жил не первый год, Под огнем из автоматов В борозденках держит взвод. - До какого ж это срока,- Говорит боец друзьям,- Поворачиваться боком Да лежать, да мерзнуть нам? Это я здесь виноватый, Хата все-таки моя. А поэтому, ребята,- Говорит он,- дайте я... И к своей избе хозяин, По-хозяйски строг, суров, За сугробом подползает Вдоль плетня и клетки дров. И лежат, следят ребята: Вот он снег отгреб рукой, Вот привстал. В окно - граната, И гремит разрыв глухой... И неспешно, деловито Встал хозяин, вытер пот... Сизый дым в окне разбитом, И свободен путь вперед. Затянул ремень потуже, Отряхнулся над стеной, Заглянул в окно снаружи - И к своим:- Давай за мной... А когда селенье взяли, К командиру поскорей: - Так и так. Теперь нельзя ли Повидать жену, детей?.. Лейтенант, его ровесник, Воду пьет из котелка. - Что ж, поскольку житель местный...- И мигнул ему слегка.- Но гляди, справляйся срочно, Тут походу не конец.- И с улыбкой:- Это точно,- Отвечал ему боец...
1942
Стихи о Великой Отечественной войне, стихи про войну 1941-1945 гг.
